Когда у него онемела рука (на заметочку, руку человеку нельзя парализовать, только сделать так, что она будет страшно болеть при малейшем движении), он понял намерения соперницы. Когда план был готов, у него онемела другая рука. Теперь должен был следовать последний удар. Но он был предотвращён умелым уходом из под него. Теперь был ход Моцарта.

Он наклонил голову. Когда он поднял её, вместо спокойной маски была кровавая ухмылка. Выпученные глаза не предвещали нечего хорошего. Он запел. Но запел не как поёт человек, он запел демоническим голосом. В этом голове были все голоса, от самых нижних басов, до высочайших альтов. В этом пении присутствовал плач детей, крики животных и ещё много всего.

То что произвёл на свет этот голос, было столь ужасным, что даже думать об этом не хотелось. По всей арене залетали невидимые клинки. Разглядеть их можно было, только по следу воздуха, который они за собой оставляли. Эти мечи рассекали всё вокруг, но их движения были не хаотичными, а целенаправленными. Они резали тело демонессы. Как только от него отделялась какая-то часть, она сразу разрубалась на множество мелких кусочков. Через пять секунд, всё было кончено.

Маска безумия плавно перетекла в обыденную для Моцарта, маску безразличия.