Данте, сидя перед огромным окном своей конторы, отчего-то вдруг вспомнил эти братские размышления. Тогда, с десяток лет назад, взбалмошный близнец обозвал брата занудой, сейчас же вдруг захотелось наконец-то прочувствовать значимость слов.
Можно долго размышлять на эту тему. Можно прочитать множество книг с умными мыслями. Но Данте не хотел, да и не умел так серьезно подходить к делу.
Ему проще было прокручивать в голове воспоминания, где-то наживать на «стоп-кадр» и смотреть-смотреть-смотреть, пока не наступит волшебное ощущение погружения и транса. Лучше всего подобное выходило как раз около окна, через которое легко можно было наблюдать за гипнотизирующей суматохой людей.
- Данте? Ты меня слушаешь? – Полудемон улыбнулся услышанному далекому голосу. В его воспоминаниях Вергилий как раз добирался до излюбленной темы, поэтому невнимания терпеть никак не мог.
- Помнишь, отец говорил, что нам никогда не стать чем-то одним из-за своей природы? Я про демонов и людей. – Данте кивнул стеклу и продолжил слушать. – Мол, все должны принадлежать к чему-то одному? Я не согласен. Абсолютно и категорически.
Младший близнец уже столько раз слышал этот протест. Сейчас пойдет речь с применением непонятных слов из биологии. А в конце обязательно припомнится заключенная сила Бывшего Темного Рыцаря.
- И когда Вергилий изменился?.. – Данте поднялся с подоконника, чтобы добраться до более удобного места. Продолжать слушать братскую тираду легче лежа, предварительно закрыв глаза.
Данте никогда не понимал, от чего именно этот разговор так настойчиво всплывал в памяти. Были же и другие более приятные моменты. Из-за живых эмоций Вергилия что ли так…
- Данте, я добьюсь своего. Рано или поздно, но я стану таким, как наш отец. И никакая человеческая сущность мне в этом не помешает. Данте? Ты со мной?
В далеком детском прошлом Данте среагировал очень импульсивно, что, в принципе, для него нормально: просто схватил в меч и устроил старшему дарованию внеплановую тренировку до первой крови.
Столько ненависти и обиды тогда было… Сейчас Данте, вспоминая все это, только сонно улыбался.
- Конечно. – Мужчина зевнул во весь рот и перевернулся на бок. – Не помешает…

Длинный жаркий день подходил к своему логическому концу. Привычные суматошные звуки с улицы переходили в новую ночную ипостась, в которой мелодия мягко убавлялась до комфортной отметки. Холодный воздух, насквозь пропитанный запахом выхлопных газов машин, приятно обдувал не тронутой бритвой лицо, как бы намекая, что пора очнуться от дремы.
Данте бы и был рад отмахнуться от неприятного ощущения долга проснуться, но в этот раз его как будто сам черт дернул за хвост перевернуться на бок и разлепить непослушные веки. И когда наконец-то он это сделал, мысли в голове тряхануло с такой силой, как будто по макушке ударили увесистой битой для игры в бейсбол.
Перед ним стоял никто иной, как давно уже испустивший дух родной брат.
Были спасительные размышления насчет неправильности происходящего, которые словно тоненькая соломинка через грязную сезонную лужу пытались встряхнуть Данте от сопливых детсковатых мечтаний о чудесном воскрешении брата. Но правила во снах не поддаются ни логике, ни здравому смыслу. Младший полудемон, поверив в реальность комнаты замка Мундуса, в которой несколько лет назад через зеркало пробирался в «мир иной», поднялся со своего шикарного ложа.
И вот он – ступор.
Что сказать брату, которого убил своими же собственными руками?
- Данте, что ты на меня так смотришь? – Вергилий, по всей видимости, не понимал грандиозности происходящего. Или понимал, но мастерски претворялся.
Данте уже было хотел раскрыть рот и выдать одну из тех необдуманных фраз, за которые можно и по зубам получить от праведно разгневавшегося. Но не успел.
- Так ты со мной?
- С тобой? О чем ты? – Как же давно Данте не видел сильно разозленного на что-то брата…
И как же давно он не получал весомого и обидно больного подзатыльника.
- Ты опять все прослушал! Сколько раз тебе можно повторять это…
Вергилий устало опустился на край кровати и задумчиво уставился в собственные не тронутые шрамами пальцы. Наверное, в голове у него сейчас, как того требовала ситуация, рождался грандиозный план мести младшему оболтусу… отличная же идея сделать что-нибудь пакостное, а потом свалить все на Данте, чтобы мама его в кои то веки наказала. А потом и от папы достанется.
Пальцы сжались в кулак, как бы утверждая детскую шалость и выдвигая ее на первое место среди всех незавершенных за сегодня дел.
Данте же тем временем беспомощно моргал, пытаясь отогнать мираж: Вергилий, с минуту назад одетый в свой несменный плащ и с зализанными волосами назад, вдруг незаметно для внимания превратился в маленького мальчика в голубых шортах. А комната и шикарная кровать с балдахином преобразовалась в зеленую лужайку с огромным старым дубом, к которому братья облокотились спинами.
- Я же тебе рассказывал о легенде! О Спарде! Ты же, бестолочь, даже не удосужишься и строчки прочесть из задания отца. – Маленький мальчик фыркнул в сторону, забавно морща нос. – И почему я всегда должен думать за нас обоих…
Данте потянулся рукой к плечу и дотронулся одними кончиками пальцев: надо же проверить материальность Вергилия.
- Не трогай меня! Еще раз тронешь, и я не ручаюсь за себя!
Окружающая реальность решила выкинуть очередное витиеватое па: теперь не было ни лужайки, ни дуба, ни кровати. Был огромный утес, с которого открывался великолепнейший вид на бесконечно огромное море.
Напротив стоял все тот же Вергилий, только выглядел он несколько старше. Волосы уже убраны назад и в стиле одежды всячески угадывалось подражание отцу.
- Данте! Защищайся!
Охотник моргнул и удивленно обнаружил в своей руке верный Мятежник… вот только когда тот уже успел так удобно лечь рукояткой в руку и так заманчиво выставиться в самоуверенном жесте, вызывающий на дуэль…
Полудемон не успел ничего понять: ноги сами сорвались с места и понесли парня пятнадцати лет на своего близнеца. В следующую же минуту, когда Данте уже был готов увернуться, а потом и отшвырнуть в сторону двуручник, Вергилий, со свойственным ему холодным спокойствием, высек из лезвия Мятежника столб искр, которые яркой вспышкой на секунду ослепили младшего.
Данте отскочил, промаргиваясь и старательно всматриваясь в нечеткие очертания знакомой фигуры. И только успел он выпрямиться, как тут же почувствовал болезненный толчок в грудь, неумолимо выбивающий из-под ног твердую почву.
- Глупец. – Слышится знакомый жаркий шепот над ухом. – Решил забыть все? Решил вытряхнуть из головы наше прошлое? Идиот.
Данте ошарашено сфокусировал взгляд на знакомом лице. Вергилий времен мафиозных разборок и частичной амнезии своего близнеца… разве может быть что-то лучше?
Конечно, может!
Вергилий, всячески демонстрируя свою злобу и явную обиду, позабыв о братской нежности и остальных глупых ненужных вещах, бесцеремонно срывал совершенно новехонький костюм с Данте.
Неудобная кровать, с выпирающими пружинами, неприятно напоминала о себе. Но кого такие мелочи могут волновать?
Вергилий, все такой же недовольный и злой, позабыв о существовании такой приятной вещи, как прелюдия, во всю вспоминал все обиды и оттягивался на младшем братишке.
Кровь, насилие, царапины. Катана, приставленная к горлу авансом, в конце концов – все это было в ту ночь. Данте стонал, как сумасшедший, попутно припоминая и свое прошлое, и свою боль, а заодно и злосчастную психическую травму, благодаря которой сейчас он получал чуть ли не самое великое удовольствие в своей жизни. Вергилий заставил вспомнить обо всем, за что и был щедро отблагодарен.
Как там говорят? Каждому воздастся сполна?
Данте, понимая, что еще чуть-чуть и эта гребаная пружина под шеей просверлит ему лишнюю дыру в шее, резко отпихнул от себя возмущенного брата. А как же, кому понравится такое, когда уже с таким безмерным энтузиазмом решаешь, как лучше всадить мелкому засранцу: резко и так, чтобы потом регенерировал ткани с недельку? Или медленно, мучительно, чтобы братишка буквально таки умолял уже трахнуть его?
Ни то, и ни другое.
Отпинываясь, Данте решительно сбросил брата на пол и сам же повалился на заранее подготовленное «мягкое местечко» в лице старшего из отпрысков Спарды.
После недолгой борьбы, многочисленных матерных посылов к бабушке Мундуса, старший все-таки сумел отыграть по праву принадлежащий ему титул доминанта этого «спайринга».
Не придаваясь долгим раздумьям и излишним рассуждениям и множественности выбора, будущий Нело Анджело избрал самый болезненный и самый эгоистичный способ утехи.
От жестких ощущений где-то в районе прямой кишке, ныне наемник, в будущем охотник на демонов взвыл, а потом и предпринял инстинктивную попытку вырваться всем известным путем прямо противоложным от Вергилия.
Данте потом долго еще будет вспоминать громкий, полный торжества смех старшего близнеца, сумевший удержать руками Данте, а потом и усмирить уже более сдержанными толчками и даже лаской, попеременно сменяющейся укусами до крови.
Стоны. Вопли. Кровь. И боль.
Все смешалось в один невообразимо вкусный микс, сводящий с ума лишь только от одного глотка.
Если бы Данте тогда уже умел перевоплощаться в свою истинную форму, он бы незамедлительно это сделал. Но, увы и ах, приходилось довольствоваться лишь первыми звериными рыками, рвущиеся из глотки наружу.
Когда же все закончилось? Когда Вергилий сделал последнюю зарубку в памяти одной единственной фразой, так глубоко запавшей в душу:
- Ты со мной?
В ту ночь младший ничего не ответил. Но хорошо запомнил предложение и решил оставить ответ на потом. На утро, если быть точным, когда шок от произошедшего окончательно выветрится из головы.
Но в то утро Данте так и не смог сказать свое законное «нет»…

- Нет! – солидный мужчина лет тридцати резко сел на своем излюбленном диване красного цвета.
Холодный пот градом стекал с висков и скатывался под одежду, неприятно холодя кожу на спине.
- Это всего лишь сон…
Полудемон улыбнулся. Сейчас в голове у него звучала усмешка и излюбленное вергилилевское «глупец». А как же по-другому? Поверить в сон. Поверить в сопливое детсковатое желание увидеть чудесное воскрешение брата. Пора бы уже забыть об этом…
Но Данте не мог. Как и не мог забыть голос брата; не мог забыть долгие разговоры о Спарде и обсуждений взбучек от оного же за очередное невыполненное задание; не мог забыть холодного взгляда колких голубых глаз и скрещенных клинков; не мог забыть бинтов, спадающих с лица Вергилия; не мог забыть альтернативный способ лечения амнезии…
Данте ничего не мог забыть. Более того, он бережно хранил в памяти все это.
Ведь кому какая разница – демон ты или человек? Все рано или поздно умирают и уходят куда-то туда, где, по-идее, ничего нет. Но, если хоть кто-нибудь все же хранит воспоминания. Хоть кто-нибудь восстанавливает у себя в памяти события давно минувших дней. Хоть кто-нибудь…
То обязательно будет и чудесное воскрешение и не менее чудесная вечная жизнь.
А что же относительно слов Спарды о неприкаянности полудемонов в этом мире? Старик просто не верил, что даже они могут принять крайность и перейти на ту, или иную сторону баррикад.