– Я не понимаю, почему нельзя? Не понимаю! – возмущался Данте, расхаживая по тоннелю в клубах пыли, рядом с ним, но внутри пылевого облаке сидел Вергилий и вымученно улыбался. Сквозь клубы пыли пробивался тяжелый воспаленно-красный свет.
– Ну братик мой, Верджик … Ну будь хорошим мальчиком!
– Хватит! Я уже это слышал. Во-первых, не я тебе Верджик. Во-вторых, я уже давно не мальчик, а уж тем более не хороший, а в-третьих… – он оступился и пропал в недрах пылевого облака. Данте с любопытством наклонился и заглянул под оболочку облака.
– Вергилий Спарда, мы хоть и на том свете, но немножко и на этом, вернись, брат, я все прощу. Кхы-кхы, – Данте вдохнул изрядно пыли, закрылся рукавом красного плаща, чтобы откашляться. – Ах, да, чуть не забыл. Пожалуйста!
Над облаком возникло перекошенное от праведного гнева лицо брата Верджила , изрядно измазанное сажей.
– У вас там что, никогда не чистят?.. Перемазался как трубочист.
Верджил оживился:
– Как кто?
– Как трубочист, хотя для тебя это неважно, ты же их никогда не видел. Даже если бы видел, то не удостоил бы своим вниманием.
– Как много я еще не видел в своей жизни, – задумчиво протянул близнец в синем и прикрыл глаза.
– И не увидишь, – мстительно проворчал, вытирая рукавом плаща щеку от пыли, близнец в красном. Поворчав еще не много, успокоился, – Сам виноват…. Ну и ладно, ну и пусть. Сколько я могу тебя уговаривать, братец! – Данте даже смахнул непрошеную скупую слезу с глаз, или Верджилу это только показалось. И он скривился еще больше, – В моих ли силах повлиять хоть на что-нибудь?
– Еще как… Твой портрет все еще висит в твоей же библиотеке. Я одно время подумывал повесить рядом свой, как-никак, я тоже имею на это право. Но раздумал, зачем два одинаковых портрета на одной стене? – Верджил осторожно присел на край облака, похоже ему стало интересно. – Так вот, с некоторых пор к нему регулярно приходит некий молодой человек, и долго пристально тебя разглядывает. И только попробуйте прервать это его занятие! Взвивается как ты в юности.
– Дан, ну, я не знаю, это уже не мое дело, но что некому молодому человеку делать в нашем фамильном доме? Пускаешь в отцовскую библиотеку всяких…!
– Боюсь, что не всяких. Мне сдается, что он имеет отношение к нашему дому, к нам, а точнее к тебе.
– Каким образом? Что ты ему наболтал, трепло несчастное?
– Ничего я ему не рассказывал, он и так, сам догадался.
– САМ?! – Верджил высунулся из облака по пояс, но тут же закрылся плотной пеленой.
– Ау? Брательник, ты где?
– Я тут, – раздался глухой гробовой голос. Данте оглянулся, за ним стоял мрачнее тучи Верджил. – Выкладывай, каких небылиц ты про меня наплел? Что ты там пририсовал на моем портрете? Имею я право знать, что происходит?
– Что-что!!! Заезжаю я, было дело, в один городок, а там парнишка с такой же серебристой шевелюрой как у тебя и меня. Он ко мне поворачивается, - ну копия ты в юности, я чуть сознания не лишился.
Верджил побледнел, его колотила мелкая дрожь.
– Но ведь парень с таким же успехом и твоя копия, - несмело возразил он.
– Да я был бы рад такому варианту. Но Верджил, поверь, это твое ДИТЯ.
– Но…но как, откуда?
Данте покачал головой: – Уж не знаю, не знаю…. Это ты у нас шибко образованный, наверняка должен знать, откуда дети берутся.
Растерянность, потрясение, тревога, все разом овладело Вергилием, впервые в жизни его колени стали ватными и он стал искать место, где присесть.
– Удивляюсь я на тебя, брат, все вполне естественно.
– Да как… да я … да ты… да она… Да вы… все…
– Ну что ж тут поделаешь, любовь - такая штука. Может всякое случиться. Сам понимаешь…
– Да какая любовь? – удивился Верджил. – С чего вы все взяли? Да не любил я ее никогда! Она сама об этом знает, то есть знала. Да я вообще никогда никого не любил, можете мои мозги просмотреть от и до.
Данте с интересом взглянул в братские глаза, известные свои ледяным цветом. И с изумлением обнаружил там ледоход. Все, что связано с любовь в общем смысле слова, Верджил старательно из себя выдавливал.
– Никогда-никогда? Никого-никого?
– Да, мы дружили, я не отрицаю. По дружбе я даже смог бы на ней жениться…
– Серьезная у тебя дружба, ну ничего, называй это так.
– Признаться, в какой-то момент я оценивал нее как возможную мать моего сына.
– Ага, все-таки СЫНА, продолжай, братик, мне страшно интересно…
– Может, и сына, не знаю, тут нужно было бы провести статистический анализ, кто бы у нас родился. …Но потом мы бы развелись и проклинали друг друга до конца жизни.
– Последнее обязательно?
– Со мной - абсолютно. Ведь даже ты меня не можешь вынести.
– Бедный Верджил.
– Да ладно, не я первый, не я последний.
– Твою программу «дружбы» я понял, но почему вы поссорились?
Верджил вздохнул и не ответил.
– Ревность?
Вздох повторился.
– Ты ее обидел?
– Дан, не прикидывайся, уж ты-то знаешь!
– Она тебя обидела? Так в чем же дело?
– Она не дала мне кусок торта. На своем дне рождения.
– Я что-то не понял… Этого торта было до…
– Она отдала тот кусок, что я хотел, тебе. А потом вы секретничали на кухне, я видел. По-твоему я мог такое стерпеть,… в общем, ты знаешь, чем все закончилось.
Данте обхватил голову руками, выражение его лица менялось калейдоскопом.
– А теперь на наш общий портрет пялиться парень как две капли воды похожий на нас обоих. Этого я не перенесу! Так-то! – Верджил нанес удар по стене тоннеля, она состояла из чего-то подобного сырой глине, и мерзко чвакнула. Верджил брезгливо отряхивал испачканную руку.
– Слушай, Верг, ты конечно жутко умный, но дура-а-а-к!!! – плечи Данте сотрясал беззвучный смех. – Она выведывала у меня, какой фрукт в мороженом ты предпочитаешь. Я убедил ее не предлагать тебе этого продукта, один вид которого повергает тебя в бешенство.
Вергилий обиженно насупился, как когда-то в детстве, даже засопел.
– Ладно, брат, хватит. Возвращайся, без тебя скучно. И я один не могу с ними справиться.
– С ними?
– Ты же своего кота тоже на меня оставил. Наглая скотина выедает колбасу из пиццы и пожирает клубничное мороженое, стоит мне отвлечься на телефонный звонок. А теперь еще твой отпрыск!
– Он что, подъедает за котом?
– Ха! Хуже, он унаследовал от тебя жгучее желание набить мне морду. И самое интересное, что ему, как и тебе, это иногда удается. Собирайся, будешь усмирять своего отпрыска, а то мне не в кайф ходить с расквашенной физиономией. И вообще, Верг, ведь завтра рождество, сделай нам всем подарок – ВЕРНИСЬ!
– Я не могу, прости… Я должен уйти, - и Верджил собрался погрузиться в клубящуюся пыль.
– Кому? Кому ты должен? Кто там тебя ждет? А нам ты нужен, мне и Неро…
– Так его зовут Неро?
– Да и он ждет тебя. Помнишь, как нам плохо было без родителей? И мы были вдвоем, а он один.
– Но я должен.
– Ему ты должен больше. И мне еще чуть-чуть. – Данте стиснул брата в объятиях. – Я тебя туда больше не пущу….
Кровавые отблески пыльного облака остались позади, забрезжил дневной свет, липкий тоннель перешел в коллектор ливневой канализации. Два брата вышли на поверхность, падал тихий пушистый снег, в окнах далеких домов загорались огоньки на елках…
Данте выкатил припрятанный мотоцикл,
– Садись живее, я слишком долго этого ждал, чтобы задерживаться в пути. Устал я, одна твоя деточка стоила мне пары сотен седых волос! С меня хватит.
– Хватит одной детки? Ты намекаешь, что есть и другая?
– По моим сведениям, вроде как нет. Но за молодежью глаз да глаз, ой как, нужен, а то…
– Что? Что ты мне не рассказал?
– А то, как бы нам не оказаться дедушками. Я лично, к этому еще не готов.