Главная » Статьи » Фан-Фикшен DMC » Истории [ Добавить статью ]

37 минут
- Слушай, братик, ты геометрию сделал? Мой вариант не хочешь глянуть?
- А сам? Не можешь?
- Да тебе это десять минут. Мне некогда. Сегодня Хелоуин, у нас класс собирается, ты забыл? Мальчики, девочки…
- Твоим девочкам тоже геометрию я должен делать?
- А вот это ты зря. Джили тобой очень интересуется, ловил бы момент, братан.
- Ну по девочкам у нас ты специалист.
- По девочкам - я, по бухалову - я, по хавчику опять я. Просто золушка какая-то, а ты как прекрасный принц целыми сутками пропадаешь в отцовской библиотеке. Помог бы мне.
- А что, пиццу уже не доставляют?
- Пиццу – да, а пиво до 21 года нам никто не продает. Ты ограничишься Пепси?
- Я не пью сомнительных напитков.
- Ну почему?
- Что почему?
- Почему ты такой сумрачный? Мы же с тобой должны быть как отражения в зеркале, от одних отца и матери, рожденные в один день, в один час. Снаружи мы действительно похожи, а внутри совершенно разные. Почему ты не такой как я?
- Может быть, это ты не такой как я? В конце концов я старше.
- Угу, на 37 минут. И я должен терпеть такого занудного ботаника как ты, Верг!
- А я такого гребаного раздолбая как ты, Дан.
Данте каким-то образом набрался наглости, хотя ее у него было с избытком, раздобыл выпивки у каких-то латиносов в соседнем квартале. Он долго уговаривал выделить ему из их контрабандных запасов и все-таки получил всевозможные дары южноамериканской природы…

Сначала Верджила колотил озноб, и он просто хотел согреться, а потом… да надо ли объяснять. Не надо было вестись на разводку собственного брата-близнеца, у Данте в этом деле опыта побольше. А сейчас только одно желание - сделать себе химическую лоботомию, пусть даже временную.

…В голове шумит, руки и ноги перестают починяться. Вокруг вязкая темнота, она засасывает как трясина, и не за что схватиться и некого позвать на помощь, пустота вне времени и пространства, пропадают звуки и даже собственный голос…Он один, наверно судьба его такая…

***

Чужие ладони, чужие пальцы, чужие губы – в каждом уголке тела, на каждом дюйме кожи, везде, где я и представить бы не мог, действующие с бесстыдством и откровенной жадность, возможными разве что сне…
«Ну, зачем же я так напился сегодня? Я не только пил. И не могу… выйти из этого сна, жаркого тягучего безобразного, как бред при лихорадке. И я никак не могу проснуться, никак не прогоняется это наваждение. И это, что вцепилось в меня? Не может быть…»
- Этого не может быть. Ты вообще не человек!
- Что, неужели не похожа? - обиделась галлюцинация. - А я так старалась.
Фантом был действительно похож, невероятно похож...
- Что тебе от меня надо?
- Ничего… Кроме тебя самого.
- Отвали! – я вспомнил о мече, подаренным отцом, хотел подняться и взять в руки, но в пьяном угаре оказался беззащитным как котенок.
- Ой, что-то у нас не выходит, - заулыбалось видение, - Это же не текила, это их самогон, его из кактусов делают…. Как же тебе сейчас плохо. Расслабься. Хочешь, я покажу тебе сказку про тебя самого?

….Что-то знакомое до спазма в горле.
Я опять улегся при полном параде в сапогах, но я где-то у себя. Кто-то заботливо вытирает пот со лба, кто-то подносит кружку воды к высохшим губам. Аккуратно, даже ласково снимаются сапоги с моих ног.
- Ну, зачем же ты так, нельзя в твоем возрасте. Как бы расстроилась твоя мать, увидев тебя таким. У тебя скоро экзамен, как жаль, что она не дожила. Данте ведь все равно, а ты идешь на аттестат с отличием.
Открываю глаза, смотрю… Не совсем, конечно, открываю, как получается. Я на своем диванчике, вокруг на полу горы книг. Да! до экзамена меньше недели осталось. В камине на крюке урчит чайник, слышится женский голос…
- Ну что, мальчик мой, дойти сможешь? Поднимайся к себе. Какой же ты вырос, мне тебя при всем желании не донести. Ну, весь в отца, такой же. Ох, бедная Ева…, - и фантомная копия матери поднесла к глазам вышитый французский платочек, пропитанный парфюмом Дольче-Габано.
Видение выглядело удивительно правдоподобно, она была такой же, как мать, какой я ее запомнил в последнее их с отцом рождество, одетую в платье феи.
- Ну, иди, я сейчас чайку принесу. Некому о тебе позаботится, совсем ты один.
«Нет, я не один, у меня есть брат», - сверкнула мысль и погасла в черном провале сна…

Я у себя в комнате, окно раскрыто, доносятся родные запахи. Сквозь угнетающую дрему слышу стук в дверь.
- Войдите, – ответил я не своим голосом. Прозвучало странно, - спокойно, прохладно, хотя непрошеных гостей я сейчас хотел видеть меньше всего.
- Верджил, попей чайку. Вот я тебе и лимонных долек принесла, ты их любишь, - произнесла она приторным, как сердцевинка только что раскрывшегося бутона красного шиповника, голосом, но, в отличие от милого цветка, насквозь фальшиво. Наверное, я не смог скрыть на лице явного неудовольствия, вдобавок, ненавижу вонищу от двух, пардон, дизайнеров.
- Если вы настаиваете…
- Верджил, ты бы мог называть меня как свою мать, Евой? Тебе же нравилось называть ее по имени.
- Нет.
- Почему, я же ничем от нее не отличаюсь.
- Моя мать умерла.
- Но мне же надо как-то называться. Зови меня Ивет.
- Вам очень хочется быть похожей на мою мать. Но Вы не она, Вы вообще не человек, Вы…
- Да. Но ведь твой отец тоже.
- Я помню, кто мы с братом. Полукровки…
Она присела на дальний край кровати, спрятала в ладонях лицо.
- Вообще вы не должны были родиться, это недопустимо, запрещено. Ее собирались убрать сразу, но все опасались встречи со Спардой, - она всхлипнула тихо, как обиженный ребенок, не плакала, скорей, тихо поскуливала, на уголке моей кровати, - Да, я ей завидовала. Может быть потом, когда-нибудь, ты поймешь почему.
- Тебя вообще не должно быть, ты не должен был родиться! Отчаянная женщина… Может быть твой отец за это ее и выбрал. У тебя родинка там же, где у него, - она протянула холеные белые пальцы к моей скуле. Я чуть не зарычал. Видимо мой взгляд стал слишком свирепым, и она отдернула руку.
- Ты меня ненавидишь…, - процедила она сквозь всхлипывания, жалкая, от этого еще более отвратительная.
- Ивет, Вы на редкость проницательны, - сначала просто хотелось свернуть ей шею, но через минуту уже сделать что угодно, лишь бы она прекратила скулить. Я был готов на все, лишь бы она ушла отсюда и унесла с собой досаждающий мне запах и связанные с ним бредовые фантазии.
- Перестаньте, - я осторожно провел по гладким ухоженным волосам, таким похожим на материнские. Они на самом деле были мягкими и шелковистыми.
- Верджил, ты простишь меня? Ты же великодушный, как твой отец, - повернулась ко мне, глядя настороженно, изучающе.
- Наверное… Да, скорей всего, - я мог пообещать что угодно, только не слушать от нее о моих родителях.
- Верджил…, - и ее голова опускается на мое плечо, волосы скользят по губам. У мамы были такие же, я не выдерживаю и тычусь в них носом.
- Мальчик мой, - горячие губы скользнули по шее - влажные, непривычные и чужие. Щеки тоже мокры от слез, настоящих, непритворных. Выходит, в ней не все фальшивое? Но это не материнская ласка.
- Нет, не смей! Ивет, я не люблю…
- Я понимаю. Это вовсе необязательно, – тонкие, прохладные, словно мраморные пальцы скользят по шее, расстегивают ворот, пробираются на грудь, чуть царапая кожу перламутровыми ноготками. Она ничего не хочет понимать, просто не хочет. Понимать, что дело не в том, что я, мягко говоря, не люблю ее. Я не люблю касающихся меня чужих пальцев, чужих горячих губ и стекающих за воротник слез. Не люблю, когда к запахам родного дома, добавляется одуряюще-тяжелый запах женского возбуждения, как оно сливается с моим, заставляя резко, обдирая пальцы, срывать ее застежки, возить руками по плоскому животу, бокам, ягодицам…. Платье такое узкое, что пальцы соскальзывают с гладкой облегающей ткани. Но мне уже плевать…. Я не могу остановиться. Даже когда пришлось прекратить, не зная, что делать со всем этим, небесно-голубым, кружевным, запутанным. Растеряться настолько, что пропустить момент, когда белья не останется ни на ней, ни на мне, и очнуться лишь от ощущения чужой ладони на ...!!! Вскрикнуть от неожиданности, страха и стыда.
- Тебе страшно? – улыбается, и я понимаю, что отталкивать ее сейчас уже поздно, - Ну что ты такой пугливый? Неужели у тебя ни с кем до сих пор не было? Ты ведь не хуже ДРУГИХ…
Кого она имела в виду под «другими»? Конечно Данте. При бешеной популярности моего брата, отдельные отблески его славы доставались мне, в девственниках мне долго просидеть не пришлось. Естественно у меня кое-что было, но не с клоном же собственной матери!!!
Ладонь скользит непривычно, в странном, чужом темпе, но это возбуждает куда сильней, чем собственные старания. Мягко направляет, помогая войти, слиться с невыносимо чужим, но сейчас таким вожделенным телом. Они с матерью действительно невероятно похожи, я чувствую себя предателем, продажной шкурой. А она, пахнущая нашими общими выделениями, продолжает, ласкает спину, шею, плечи. Меня передергивает от омерзения к себе самому... и совпавшего с ним финала. Только моего….

Это был уже не сон, я очень хочу проснуться, но не могу. Но почему не хочется отпускать эти минуты. Еще чуть-чуть с закрытыми глазами, я не верю, что это было на самом деле, и даже, что такое могло присниться. Но я все это чувствую, все это есть, и моя комната в нашем старом доме, и окно с видом на …
И вытянувшаяся на моей не сверкающей чистотой постели Ивет, прекрасная, как мраморное изваяние, и такая же неподвижная.
- Тебе было хорошо, мой мальчик? – целует меня, гладит по плечам…
- А теперь…помоги мне, - шепчет она, и чуть сжимает мои два пальца, погружая их в горячее и мокрое. Она стонет и движется мне навстречу, что-то заставляет меня двигаться с ней в такт сначала одними пальцами, а потом и вновь отвердевшим членом. А там, внутри, что-то сжимается и разжимается, и я больше не могу сдерживаться...
- Да ты просто умница, Верджил, и такой симпотяшка, - снова ее поцелуй, и она вытягивается на простыне, где сейчас на несколько пятен больше. Меня трясет. Ее рука скользит по спине вдоль позвоночника,
- Не дрожи, все нормально. Какой же ты еще глупенький….
О, Ева, прости меня, я не знаю, как это получилось! Ну, когда же она исчезнет!?
Я не могу дождаться, когда же она уйдет. Она собирает свои вещи не спеша, одевается еще медленнее. Наклоняется, целует меня в макушку.
- Мальчик мой, как же ты похож на отца. Глаза просто не отличить. И наверно пальчики такие же, и …., - она томно картинно вздыхает. - Поверь, мне было от чего завидовать твоей матери.
Бешенство сдавливает мое горло. Тварь! Какая же она тварь! Я задыхаюсь от испепеляющего желания свернуть ей шею, и она это прекрасно понимает.
- Какая в тебе сейчас ярость! Какой пламень в глазах, просто демонический.
- Скройся, тварь!
- Зря ты так, Верджил. Ты разве еще не понял? Я же не просто так копия Евы. Очень часто демон имеет зеркальное отражение в мире людей. Это удобно в некоторых случаях. И вы с братом просто отражения. Вы внешне похожи, а внутри совершенно разные. Ты должен был родиться не в этом мире. Ты будешь мучиться здесь, один среди людей. Пойми же наконец, ты истинный сын своего отца. И мы ждем тебя, мы примем тебя со всеми почестями, положенными сыну Спарды, как нашего Темного принца.
- Нет, не правда!
- Да какой смысл мне врать? Мне просто больно смотреть на то, как ты страдаешь совершенно один.
- Я не один!
- Не обманывай себя, ты уже догадываешься, что это не так.
Неужели все действительно так? От безысходности на глаза наползает черный туман…
- А черт, ты, зараза, снова приперлась!- это единственный родной голос, голос Данте, - Получай, сука!
И я слышу несколько ударов его тяжелого, словно заточенная рельса, меча…, я проваливаюсь бездонную черноту….

***

Что-то тягучее и липкое вокруг, не дает дышать, слышать, вообще что-то осознавать. Но вдруг он что-то уловил, то ли удары, то ли шаги, звук звал его из кошмарного забытья. И Верджил стал продвигаться навстречу собственному пульсу, вырываясь из липких объятий кошмарной паутины.
Перед ним в безумном танце заплясали полосы света из высоких окон, показались знакомые белые головы и стали кружиться, кружиться и говорить басом:
- О, ты все же проснулся…. Вот, … - Данте достал из запазухи небольшую серебряную фляжечку. – Пей, ботаник, два глотка не более. Выпьешь, и тебе сразу легче станет.
Верджил попытался оттолкнуть от себя фляжку с жутким алкогольным духом, но Данте ловко приложил ее к губам брата и, не обращая внимания на его возражения, принудительно влил в него пару глотков крепкого рома. Верджил закашлялся, из его глаз покатились потоки слез. Ром ухнул куда-то в глубину, напугав только что очистившийся желудок, а потом благодарным теплом растекся по дрожащему телу. Тошнота стала отступать, дрожание рук стало заметно меньше, а кружение стало медленно останавливаться.
- Ну, вот, а больше-то и не надо…. А теперь давай чайку, я пойду поставлю.
- Нет, Дан, не уходи.
- Ладно, никуда не иду, - Данте помог брату сесть, сам сел напротив.
Они сидели на ковре в бывшем кабинете отца и смотрели друг на друга как в зеркало.
- Данте, кто…что это было?
- Которая во сне? – Данте хмыкнул, - Потом как-нибудь расскажу. А ты больше не мешай бухло с дурью.
- Брат, почему тебя так долго не было?
- Долго? – Данте пожал плечами, - Я сидел здесь с тобой до утра, меня не было всего 37 минут.

Категория: Истории | Добавил: Alefiko (04.12.2010) | Автор: Alefiko E
Просмотров: 865 | Комментарии: 2 | Рейтинг: 3.9/7
Всего комментариев: 2
avatar
0
1 Alefiko • 03:40, 08.12.2010
Моя первая попытка изобразить что-то в DMC. Я хоть в "тональность" попадаю???
avatar
0
2 CorneliaZet • 09:53, 08.12.2010
ну мне понравилось)
ComForm">
avatar
Копирование и перепечатка материалов сайта без письменного разрешения администрации запрещены. Вся информация на сайте представлена для ознакомления. Администрация сайта не несет ответственности за возможный материальный или моральный ущерб, который вы можете получить, запуская скачанные с сайта моды или файлы. Мнения участников форума могут не совпадать с официальной позицией администрации сайта.
Copyright NgF Corp © 2007-2024 | Хостинг от uCoz
Вверх